Та Сторона - Скотч (текст песни)
Та Сторона - Скотч (текст песни)
Если сердце не пустует, то больно очень.
Тогда музыка лютует до самой ночи.
Душу словно четвертуют и рвут на клочья,
А та итак ведь держится на скотче.
В лужу вязкую угодил мой фрегат.
Ты убиваешь себя напрасно.
Пусть говорят. Для других это – яд,
Для меня – лекарство,
Чтобы на время потеряться в пространстве.
В руках стакан. Сигаретный дым, балкон.
Этому никак не забрать меня целиком,
Но сейчас не такой я, расколотый на части.
Так что теперь спокойно «разделяй и властвуй»
Ну, здравствуй, хмурое утро, грубая дура,
Орущая, что ей в окно залетел мой окурок.
Нулевой уровень желаний о чем либо думать.
Сотни стихов амурных, ставших макулатурой.
И я рискую так скатиться к самому дну.
И не могу сказать, что меня это как-то волнует.
Просто возьму и отправлю сердце тебе по почте,
То, что, между прочим, держится только на скотче.
Если сердце не пустует, то больно очень.
Тогда музыка лютует до самой ночи.
Душу словно четвертуют и рвут на клочья,
А та итак ведь держится на скотче.
Темно. Куришь в окно - есть причина,
Чтобы на дно. Некому тут лечить нас.
Не то. Сказки закончились в один миг.
Темно, слишком темно, чтобы парить.
Выходит так просто бояться уснуть одному.
И ты ищешь лекарство, чтобы не пререкаться
И не спать. Только не спать, ведь к утру
Спальня покажется темным холодным карцером.
Мой маяк, лёд-стакан, что от меня осталось?
Я слишком пьян, чтобы чувствовать усталость.
Забрать с собой на дно мысль про большую и светлую.
И только дым крепких сигарет за мной последует.
Выходит так просто забыть про океан в глазах.
Целый мир расколот и собрать обратно никак.
Намекай. Температура за бортом нулевая,
А пожар внутри микстурами заливаю.
Если сердце не пустует, то больно очень.
Тогда музыка лютует до самой ночи.
Душу словно четвертуют и рвут на клочья,
А та итак ведь держится на скотче.
На скотче, на этом электронном почерке.
Все снова и заново, но по-прежнему крайне беспочвенно.
Внутри обида, в кухне стаканы закончились чистые -
Груда бесчисленна, но я из горла могу.
Гора окурков, но мне опять-таки пора на кухню.
Рано тухнуть, хоть из-за стихов все больше раны пухнут.
Минаев "Духless" тут не с иллюстрирует
Всю блять картину внутри меня
И вокруг. Все книги врут.
Я – полуживой, полутруп. Вижу его по утру.
Обездвижен я, и теперь мой маршрут - это кухня,
Где на столе стоит ирландский друг -
Тот самый скотч. И обратно прочь за ноутбук,
А там одни пробелы, и лезь хоть вон из кожи.
Бутылка опустела, я из солидарности тоже
Такой же стал.
Слишком долго был кретином полным,
А теперь - привет тебе, пустота
Если сердце не пустует, то больно очень.
Тогда музыка лютует до самой ночи.
Душу словно четвертуют и рвут на клочья,
А та итак ведь держится на скотче.
Если сердце не пустует, то больно очень.
Тогда музыка лютует до самой ночи.
Душу словно четвертуют и рвут на клочья,
А та итак ведь держится на скотче.
В лужу вязкую угодил мой фрегат.
Ты убиваешь себя напрасно.
Пусть говорят. Для других это – яд,
Для меня – лекарство,
Чтобы на время потеряться в пространстве.
В руках стакан. Сигаретный дым, балкон.
Этому никак не забрать меня целиком,
Но сейчас не такой я, расколотый на части.
Так что теперь спокойно «разделяй и властвуй»
Ну, здравствуй, хмурое утро, грубая дура,
Орущая, что ей в окно залетел мой окурок.
Нулевой уровень желаний о чем либо думать.
Сотни стихов амурных, ставших макулатурой.
И я рискую так скатиться к самому дну.
И не могу сказать, что меня это как-то волнует.
Просто возьму и отправлю сердце тебе по почте,
То, что, между прочим, держится только на скотче.
Если сердце не пустует, то больно очень.
Тогда музыка лютует до самой ночи.
Душу словно четвертуют и рвут на клочья,
А та итак ведь держится на скотче.
Темно. Куришь в окно - есть причина,
Чтобы на дно. Некому тут лечить нас.
Не то. Сказки закончились в один миг.
Темно, слишком темно, чтобы парить.
Выходит так просто бояться уснуть одному.
И ты ищешь лекарство, чтобы не пререкаться
И не спать. Только не спать, ведь к утру
Спальня покажется темным холодным карцером.
Мой маяк, лёд-стакан, что от меня осталось?
Я слишком пьян, чтобы чувствовать усталость.
Забрать с собой на дно мысль про большую и светлую.
И только дым крепких сигарет за мной последует.
Выходит так просто забыть про океан в глазах.
Целый мир расколот и собрать обратно никак.
Намекай. Температура за бортом нулевая,
А пожар внутри микстурами заливаю.
Если сердце не пустует, то больно очень.
Тогда музыка лютует до самой ночи.
Душу словно четвертуют и рвут на клочья,
А та итак ведь держится на скотче.
На скотче, на этом электронном почерке.
Все снова и заново, но по-прежнему крайне беспочвенно.
Внутри обида, в кухне стаканы закончились чистые -
Груда бесчисленна, но я из горла могу.
Гора окурков, но мне опять-таки пора на кухню.
Рано тухнуть, хоть из-за стихов все больше раны пухнут.
Минаев "Духless" тут не с иллюстрирует
Всю блять картину внутри меня
И вокруг. Все книги врут.
Я – полуживой, полутруп. Вижу его по утру.
Обездвижен я, и теперь мой маршрут - это кухня,
Где на столе стоит ирландский друг -
Тот самый скотч. И обратно прочь за ноутбук,
А там одни пробелы, и лезь хоть вон из кожи.
Бутылка опустела, я из солидарности тоже
Такой же стал.
Слишком долго был кретином полным,
А теперь - привет тебе, пустота
Если сердце не пустует, то больно очень.
Тогда музыка лютует до самой ночи.
Душу словно четвертуют и рвут на клочья,
А та итак ведь держится на скотче.